Слава Богу, что мои предположения он поднял на смех. У него никого нет. Выдохнуть. Эта мысль преследует меня уже парочку недель. Я понимаю, что это глупости… но во мне сидит что-то, что постоянно возвращает меня в день, когда мама кинула те слова… «Если он не спит с тобой, значит, с кем-то за твоей спиной». И это напрягает. Очень напрягает…

Он без колебаний развеивает мои предположения, ясно давая понять, что это из-за спорта. Спорт. Это то, что никогда не оставит его в покое. Шелест помешанный. Он готов, как зомби, ползать на тренировки в любую погоду и в любом состоянии. Это стремление и дикое желание… ему можно только позавидовать. У него есть дело жизни.

– Будешь дуться?

Вырывает меня из размышлений.

– Да, буду дуться. Ты меня обидел.

– Чем?

– Ты специально сейчас?

– Нет, – наливает в кружку колу.

– А мне кажется, да.

– Ты под дверью топталась, чтобы поругаться?

– А не я первая и начала.

– Ну так а я уже закончил.

– Отлично. Как у тебя все просто…

– У меня все просто. А ты все заморачиваешься.

– Шелест…

Все, что могу выдать. Аргументов у меня больше нет. Да и не хочется мне развивать тему нашей ругани. Хочу спокойный вечер только вдвоем. К тому же такая возможность выпадает не часто. Иду за ним на второй этаж.

– Как сборы?

– Бывало и лучше, – кривит лицо, но потом сияет улыбкой, – че там у тебя за сюрприз-то? – укладывается на кровать, заводя руки за голову.

– Заинтриговала?

– Чутка.

Улыбаюсь. Теперь, главное, не испугаться и не отступить.

– Узнаешь, – двигаюсь к нему ближе…

– Мне как-то страшно…

– Да ну тебя, – смеюсь, проворно забираясь на Богдана. Пальцы холодеют.

Шелест вопросительно приподнимает бровь.

Медленно снимаю с себя футболку, стараясь смотреть ему в глаза. По телу проходят колкие мурашки.

Богдан смотрит на меня пожирающим взглядом. Я часто дышу, отчетливо чувствуя его возбуждение. Мне страшно, но в то же время дико интересно. Мне действительно этого хочется.

Ерзаю, Шелест приподымается, прижимая меня к себе. Его губы касаются моей шеи, ладони гладят спину, то и дело пролезая под лямки лифчика.

– Это и есть мой сюрприз? – шепчет в губы между поцелуями, они немного грубые, но от этого более чувственные…

Киваю. Знаю, что он улыбается. В одно мгновение мы уже сидим на кровати вдвоем. Я крепко обвиваю его ногами, пока его пальцы играючи проходятся по груди, на границе, где заканчивается край чашечки лифчика и начинается кожа. Его движения медленные. Нежные. Пальцы отодвигают чашечку, освобождая ноющую от желания грудь. Выгибаюсь навстречу его губам, чувствуя, как они обхватывают тугой сосок, а руки проворно расстегивают застежку бюстгальтера. Вздрагиваю.

– Гера, это самый ах*енный сюрприз, – впивается в мою спину, заставляя сильнее поддаться его ласкам. – Расслабься, Умка.

– Помоги мне, я боюсь, – нервный смешок, и Шелест отстраняется.

– Ты уверена?

Киваю, обвивая его шею руками. Я больше чем просто уверена. Мне просто нужно немного отпустить себя. Я долго думала об этом. Все началось с обычной ревности и страха, а закончилось тем, что мне действительно нужно, чтобы Богдан стал первым. Правда нужно.

Даже если у нас ничего не получится, я буду знать, что мой первый раз был с любимым человеком.

Шелест заваливает меня на одеяло, в одно мгновение оказываясь сверху. Его пальцы переплетаются с моими, и он заносит наши руки за мою голову, крепко пригвождая к кровати.

– Ты очень красивая, – проворно опускается к ширинке моих джинсов, а меня накрывает волной дикого, перемешивающегося с неизведанным, но сумасшедшего желания узнать, как это… Богдан медленно тянет змейку вниз, вдавливая мое тело в кровать. Залезаю ладонями под его футболку, чувствуя, как каменеют его мышцы, и он почти сразу ее снимает, кидая на пол. Возвращается к наполовину стянутым с меня джинсам. Его холодные пальцы касаются моей кожи, он выводит линии по внутренней стороне бедра. Я же нахожусь в какой-то немой и до безумия нежной коме. Мне страшно и хорошо одновременно. Его руки блуждают по моему телу, заставляя подаваться им навстречу. Сильнее прижимаюсь к нему и таю в его объятиях. Упиваюсь его поцелуями. Терпкими, немного грубыми, выводящими меня на износ своей настойчивостью.

Тянусь к пледу, стесняясь его взглядов. Мне неуютно. Я стесняюсь себя и своего тела. Это очень раздражает. Богдан словно знает, что мне это нужно, накрывает нас одеялом. От этого куска ткани начинаю чувствовать себя более уверенно. Стеснение немного сбавляет обороты.

– Я тебя до сумасшествия хочу. Ты моя, – шепчет, вызывая во мне улыбку и трепет, – моя.

Его ладонь приглаживает мои волосы, опускаясь на щеку. Он смотрит в мои глаза, и я окончательно теряю связь с миром.

Нежные, прошибающие тело, движения его пальцев по возбужденной плоти. В животе скручивается тугой узел страсти и дикого желания. Издаю стон, когда его пальцы медленно входят в меня, растягивают…

– Тебе хорошо?

Кусаю губы, впиваясь пальцами в его плечи. Мне хорошо и хочется рыдать одновременно. Странные, динамичные ощущения. Сегодня они другие. Все другое. Замираю, собирая под ладонью простынь.

По телу проходит мелкая дрожь, а каждый его поцелуй напоминает электрический разряд. Все это кажется сладкой пыткой. Хочу свести ноги, но Шелест не позволяет. Стаскивает с меня трусики, шире разводя мои колени.

Все происходящее становится наивысшей точкой. Не понимаю, как у меня хватает смелости, сжимаю в ладони его плоть, прижимая головку к клитору.

– Мне с тобой очень хорошо, – шепчу, а он закрывает мой рот поцелуем, но это лишь чтобы отвлечь.

Потом я понимаю, что он шарит рукой под матрасом, в поисках презерватива.

Сильнее сжимаю его член, заставляя издать рык. Слышу назойливый шелест фольги, запах аптечки и замираю. Его рука подхватывает мою ногу под коленом. Он нависает надо мной, смотрит прямо в глаза. Чувствую его там.

– Прости, – шепчет, резко входя в меня. Всхлипываю. Зрачки расширяются, а мерзкая боль разрастается по всему телу.

Богдан не шевелится, только аккуратно отпускает мою ногу. Мне хочется расплакаться. Я не ожидала, что будет так больно. Я, как и всегда, рисовала себе дурацкую радугу с единорогами. Его пальцы стирают слезинки с моих щек. Губы целуют шею, лицо.

– Не плачь, – все так же тихо, – я тебя люблю, Умка, я тебя люблю.

От этих слов сердце начинает биться чаще. И вот тут я уже готова разрыдаться. Его признание действует совсем не так, как он видимо ожидал. Я начинаю рыдать. Явно пугая.